СТАТЬЯ 16 ОЛЬГА СОКОЛЬНИКОВА. ГОРОД НА УГЛЕ.

Развитие города Черемхово связа­но с добычей угля. Об этом «горючем кам­не» местные жители знали с давних пор. В ХVIII столетии кузнецы использовали его в своем деле, а веком спустя, в 1895 году, горный инженер Шейнцвит заложил две первые разведочные шахты. Через год горный техник В. Центнерович в районе заимки Гришево заложил следующие че­тыре. Так, в 1896 году было добыто 4 800 тонн каменного угля (1). Началась про­мышленная разработка месторождения, открылась новая страница в истории го­рода и района.

Согласно архивному фонду, первым рабочим, поступившим на копи в 1895 году, был забойщик Изот Ступин — 22-лет­ний житель заимки Бабушкина (2). В тече­ние 26 лет, до 1921 года, трудился он на Гришевских копях, пройдя все трудности организационного периода. В 1916 году к нему, также в качестве забойщика, присо­единился сын, 16-летний Филипп Изото­вич. Возможно, это была первая династия черемховских шахтеров.

В первое время уголь использовался как топливо для пароходов, совершающих рейсы по Ангаре. Само же возникновение масштабной каменноугольной промыш­ленности на Черемховском месторожде­нии, безусловно, связано с прокладкой в 1898 году Транссибирской железной до­роги, которая и стала основным потреби­телем «черного золота», дав толчок всему развитию Сибири (3). В начале ХХ столетия — к 1910-му году — в бассейне было уже порядка двадцати шахт от одиннадцати предприятий (4):

— «Товарищество А. М. Маркевич и К°», образованное в 1898 г. (Натальинский, Александровский и Андреевский рудни­ки);

— «П. К. Щелкунов и К°»;

— «Московско-Сибирское горнопро­мышленное товарищество Д. Кузнец и К°» (Забитуйские копи);

— «Владимирское товарищество»;

— «Головинское горнопромышлен­ное товарищество»;

— «Русско-Азиатское товарищество И. В. Комаровского и И. И. Собещанского» (Комаровские копи);

— «Товарищество В. А. Рассушин и К°»;

— «Ивано-Матвеевское товарище­ство» (Касьяновские копи);

— «Гришевское каменноугольное и промышленное акционерное общество»;

— мелкие предприятия Кириковой, Томашевского, Трухина, Трещетенкова, работавшие только в годы наибольшего спроса (1905–1906 и 1914–1915 гг.);

— «Н. А. Цевловский» (Велестовские копи);

— Товарищество «Г. М. Мильнер и К°».

Основная масса рабочих Черембасса прибыла из центральных промышленных районов страны. Вследствие ссылки, ка­торги и массового переселения крестьян только к 1914 году в Сибирь перебрались 4 миллиона человек — почти столько же, сколько в ней было своего населения.

По словам Валентина Распутина, «ко­лонизация Сибири прежде всего была на­родной, и раньше тех, кого правительство направляло «по выбору» и «по указу», сюда пробирались отряды «вольноохочих». В Сибирь шли люди, уходившие от ограни­чений и притеснений и искавшие свободы всех толков — религиозной, обществен­ной, нравственной, деловой и личной. Сюда двинулись и те, кто не в ладах был с законом, чтобы скрыться в зауральских глубинах от наказания, и те, кто искал справедливого общинного закона, кото­рый бы противостоял административному гнету, и те, кто мечтал о сторонушке, где бы вовсе не водилось никаких законов. Рядом с авантюристом шагал праведник, рядом с тружеником — пустожил и пройдоха» (5).

Поэтому социальный состав черем­ховских шахтеров был довольно разно­родным — первыми рабочими были быв­шие донецкие шахтеры и приискатели с сибирских золотых приисков (из крестьян и ссыльнопоселенцев). В 1903–1904 го­дах на рудниках изолированно работало около 400 каторжных Александровского централа. Затем, в процессе формирова­ния рабочего коллектива Черембасса, в него влились крестьяне — как местные, так и те, которые после разорения шли в Сибирь в поисках лучшей доли. Они, как правило, работали в зимнее время и на поверхности земли (отвозили пустую породу и уголь, используя своих лоша­дей, работали на вскрыше и пр.). После окончания строительства Сибирской и Кругобайкальской железных дорог их ра­бочие также пополнили ряды горняков (в 1905 году у нас трудились более 60 ита­льянцев, которые, по всей вероятности, были наняты после завершения строи­тельства сложных железнодорожных со­оружений в байкальских горах). В 1916– 1917 годах на копях работало около 300 «реквизированных инородцев» (мо­билизованных представителей корен­ных народностей Сибири и Средней Азии), более 500 военнопленных и около 900 китайцев (6).

Бархатовский рудник

Согласно архивным данным, на ко­пях трудились люди более 15 националь­ностей: украинцы и белорусы, поляки и эстонцы, немцы и финны, китайцы и корей­цы, татары и буряты и даже индусы и евреи. Занятно, что в 1914–1922 годах о приехав­ших из губерний, лежащих западнее Урала, часто писали «Прибыл из России» (7). А о тех, кто поступал на шахты из Забайкалья и Дальнего Востока (это в основном бывшие строители Китайско–Восточной железной дороги), сообщали: «Прибыл из ДВР». Так в 1920–1922 годах обозначалась Дальнево­сточная республика (8).

Были и занимательные истории. Во время русско-японской войны появился спрос на черемховский уголь. На копях не хватало рабочих рук для того, чтобы удов­летворить потребность в топливе. Угле­промышленники отправили вербовщиков рабочей силы на Урал и в Прикамье — в Казанскую и Уфимскую губернии. В начале 1904 года в Черемхово прибыло около 300 татар, башкир и чувашей. Плохо одетые, изголодавшиеся в долгом пути крестьяне (21 день ехали они на поезде через Си­бирь) никогда не видели шахту и пришли в ужас при виде темных сырых подземелий. Вместо обещанных высокой заработной платы, хороших жилищных условий и де­шевых продуктов питания рабочие увиде­ли противоположную картину… 4 апреля прибывшие категорически отказались работать. Вспыхнула первая в Черембассе забастовка. Вначале рабочие потребовали увеличить заработную плату, а затем, видя неуступчивость начальства, уволить их и отправить на родину. Переполох среди администраций угольных копей был столь велик, что пришлось вызвать из Иркутска военных на усмирение забастовщиков и объявить на копях военное положение. В течение 12 дней, с 4 по 16 апреля 1904 года, рабочие держались стойко и вскоре почти все они уехали из Сибири. Но все же часть переселенцев осталась. В последующие годы, когда копи стали более оборудован­ными, татары и башкиры прибывали вновь и оседали на черемховской земле (9).

В годы первой мировой войны в район прибыли в большом количестве китайские рабочие, в 1917 году их было здесь 870 человек (10). Русские капитали­сты и царское правительство ввозили их не только как дешевую рабочую силу, но и для борьбы с рабочим классом России, для «разжижения» его сил. Однако китайцы постепенно усвоили русский язык и под влиянием рабочего движения горняков активно включились в борьбу против ка­питалистической же эксплуатации. В годы гражданской войны китайские доброволь­ческие батальоны мужественно сражались за Советскую власть (11).

Чем же занимались люди до посту­пления на копи? Чаще всего — хлебопа­шеством (12), батрачеством у зажиточных крестьян (13); о молодых людях писали: «дома при родителях» (14), «при матери» (15), «при отце» (16); о домохозяйках — «жила при муже» (17). Есть и интересные записи: «в прислугах» (18), «на пароходе» (19), «с детства на конях» (20). О прибыв­шем в 1905 году из Тамбовской губернии сказано: «У себя в России крестьянство­вал» (21). В графе «Семейное положение» девушки до 20-ти лет часто именовались «девицами» (22). О поступивших в 1918 и 1920 годах мужчинах из Енисейской губер­нии сообщается, что они были «в бегах» (23). Многие приехали в наш край после от­бывания тюремного заключения (24). Так в начале прошлого века при поступлении на работу записывали основные данные человека. Сегодня эти «учетные книги» (а точнее, списки рабочих и служащих), бе­режно хранящиеся в архиве, — настоящий кладезь и первоисточник информации о том трудном и далеком и времени.

В начале ХХ века хозяевами Черем­ховских копей были купцы, инженеры, военные, адвокаты, подрядчики, крупные чиновники и даже члены царской фами­лии (25). Примечательно, что среди них был человек, который ставил своей целью не только получение прибыли, но и в боль­шей степени развитие местности — созда­ние инфраструктуры для производства и условий для благоприятной жизни людей. Это купец первой гильдии Петр Карпович Щелкунов, проявивший себя настоящим патриотом, меценатом и прогрессивно мыслящим руководителем.

Петр Карпович Щелкунов в семейном кругу

Начав в конце ХIХ века разработку угольных отводов, он не только построил несколько рудников и больницу (осна­стив их по последнему слову техники), но и механический цех, литейную и столяр­ную мастерские, кузницу и кирпичный за­вод. На шахтах он построил центральную электрическую станцию, первый в России закупил большой паровой котел, первый построил электровозную откатку угля, электрическую подъемную машину, при­менил систему вентиляции и водоотлива с электрическими насосами и вентилято­рами. От электродвигателя действовала лесопильная рама.

Будучи человеком высокообразован­ным, Петр Щелкунов проявил выдающую­ся склонность к просвещению черемхов­цев: открыл школу для детей рабочих и служащих, первое в Сибири частное ком­мерческое училище (подготавливающее специалистов для угольных шахт) и разра­ботал проект государственного техникума, чтобы иметь техников на всех участках и цехах. В 1930 году такое учебное заведе­ние — Черемховский горный техникум — разместилось в усадьбе Щелкунова (26).

Петр Карпович был прогрессивным интеллигентом, совмещающим в делах своих образование и производство, пред­принимательство и меценатство. Создан­ные им проекты имеют непреходящее общественное значение. Этот выдающийся человек внес огромный вклад в развитие города и, безусловно, достоин памяти и уважения потомков.

Глубина черемховских шахт была 25 метров, на некоторых из них добыча ве­лась открытым способом (для сравнения: в Донбассе глубина всех вертикальных шахт в 1914 году равнялась 125 метрам) (27).

Разработка первых рудников стала самой тяжелой страницей в истории на­шей малой родины. Большинство копей были кустарными, а условия труда на них — поистине каторжными. Олицетворени­ем подземной работы были сырость, тем­нота, узкие забои и постоянная угроза об­валов, унесших немало жизней углекопов. Основными орудиями производства были кайло, кувалда, обушок, лопата и клинья. Шахты освещались открытыми лампами, наполняемыми маслом и керосином, или стеариновыми свечами–блендерами. Вен­тиляция под землей отсутствовала. Подъ­ем угля, откатка осуществлялись мускуль­ной силой людей или конным воротом. Рабочий день доходил до 12–14 часов (28).

Старейший шахтер, каторжанин Ф. В. Емелин рассказывал: «В 1905 году я был доставлен царскими властями в Восточ­ную Сибирь и определен на шахты… Поч­ти на каждом углу — кабачок или питейная лавка. Помню свой первый спуск в шахту. Пока я в ней находился, меня не покидало ощущение, что я попал в какую-то грязную, мокрую и вонючую дыру. В адских услови­ях приходилось трудиться рабочим. Шахта представляла собой широкий колодец, в котором двигались большие бадьи — одна вверх, другая вниз. Поднимались эти бадьи конным воротом. В шахтах можно было на­блюдать такую картину: человек без рубахи, обливаясь потом, полусогнувшись, почти на четвереньках тянет волоком к бадьям огромные санки, груженные углем. Это саночник. Нелегко ему, но не легче и его товарищам. В руках у них незамысло­ватый инструмент — железный клин, бал­да, кайло и лопата. Вначале они отбивают уголь клином, а потом размельчают его кайлом и грузят в санки. Воду откачивают сами, на своих плечах доставляют лес. В забое полутемно, еле-еле мерцает кероси­новая коптилка» (29).

Инструменты подземной работы

Также профессию саночника, кото­рый возил уголь ползком на коленях и с лампой на шее или во рту, в свое время ярко обрисовал известный русский пи­сатель В. Вересаев в очерке «Подземное царство»: «По проходу быстро, как кошка, прополз на четвереньках рабочий, таща за собой нагруженные углем сани. Это — «саночник»; всю свою двенадцатичасовую упряжку он ползет взад и вперед по норе в двадцать пять сажен длиной, отвозя на себе уголь из лавы в продольную…»

 Саночник

Иркутская газета «Сибирь» в 1914 году сообщала: «Шахты Черемховских ко­пей оборудованы самым примитивным способом. В забоях повсюду копоть, грязь, лужи… никаких канав для стока воды нет. Воздух в шахтах спертый, сырой. Хорошей питьевой воды нет. В большинстве слу­чаев рабочие пьют воду, по которой сами ходят грязными ногами. Эта же вода выка­чивается на поверхность и развозится по рабочим баракам».

В таких шахтах с 6 часов утра до 6–7 часов вечера шахтеру приходилось от­бивать уголь, стоя на корточках, а когда пласт был тонок, то лежа на боку.

Большевистская газета «Звезда» пи­сала: «В некоторых забоях шахтеры рабо­тают целый день мокрые (так как в шахте льется вода), и мокрые же от спуска в шах­ту проходят несколько саженей (при сорокоградусном морозе) по открытому возду­ху до помещения, где можно обсушиться».

Никакой техники безопасности на копях в те годы не существовало. Забой­щики спускались в шахты опять же по мокрым (зимой по обледенелым) лестни­цам, срывались с них и разбивались. Под землей дышали угольной пылью с приме­сью вредных газов. Главными причинами смерти и увечий являлись обрушения и обвалы породы, ушибы и ожоги. Притчей во языцех в Черембассе был производ­ственный транспорт — вагончики для угля катились под подземный уклон сами собой, тормозом им служили простые палки. Вагоны часто наскакивали друг на друга и калечили рабочих.

Такие невыносимые условия труда и крайне примитивное оборудование влек­ли за собой высокий уровень травматиз­ма. К примеру, в 1904 году было офици­ально зарегистрировано 675 несчастных случаев. Шахтеры получали тяжелые по­вреждения, полностью теряли трудоспо­собность, погибали (30).

Скульптурные композиции выполнены старейшим почетным шахтером г. Черемхово Г. И. Кошелевым

В листовке Иркутского комитета РСДРП в 1906 году писалось: «Сплошь и рядом шахтеров поднимают наверх в бес­чувственном состоянии с ужасным выра­жением мук на лице. Страшно и говорить, до чего доходят бедствия рабочих» (31).

Страшно и говорить, до чего доходят бедствия рабочих» .

Не лучше было положение и поверх­ностных рабочих. «Над ними целый день висел хозяйский кнут в лице десятников (в виду того, что они работают поденно, то строгое наблюдение необходимо, чтобы рабочий лишний раз не остановился за­курить да вытереть пот), — писала «Звез­да», — которые все время прикрикивают: «Работай скорее», «чего стал», «штраф за­пишу».

Многие не выдерживали таких усло­вий и отказывались выходить на работу (32), пускались в бега (33). Так, в архивных документах в графе об увольнении есть записи «уехал на Родину» (34), «дезертир» (35), а о 22-летнем возчике угля, прибыв­шем из Томской губернии, написано «Бе­жал неизвестно куда» (36).

За свой тяжелый каторжный труд шах­теры получали (часто с задержкой) жалкие гроши, из которых они обязаны были за свой счет освещать забои стеариновыми свечами, ставить крепежный лес, ремонтировать инструменты, приобретать обувь и дорогостоящие взрывчатые материалы. Страшным бичом для мизерного бюджета рабочего являлись штрафы. Штрафовали по самым различным поводам: за сланец и породу, которые трудно отделить в по­лутемных шахтах, за неявку на работу по болезни, за ослушание штейгера и десят­ника и т. д. А чтобы получить пенсию по инвалидности за полученные увечья (кото­рая не обеспечивала даже минимального прожиточного уровня), рабочим зачастую приходилось подолгу хлопотать в Иркут­ском окружном суде. В довершение всего в рудничных лавках, существовавших при копях, в счет зарплаты отпускались рабо­чим продукты и предметы первой необ­ходимости по ценам гораздо выше рыноч­ных. При этом качество продуктов было в них низким — мясо было зачастую протух­шим, а хлеб привозили в грязных телегах. Но так как рабочим требовались деньги на приобретение предметов первой необхо­димости, они брали продукты в рудничных лавках и перепродавали их на базаре по более низким ценам (37).

Рабочие на шахтах села Черемховского до революции

В итоге горняки и их семьи влачили полуголодное существование, вели ни­щенский образ жизни. Поэтому на копях вынуждены были трудиться женщины и дети. По данным архива, самыми юными горняками были 7-летний Вася Воробьев и 9-летний Миша Ефонов, работавшие спуск­щиками вагонеток на Забитуйских копях. В 10 лет Клава Ефанова была подсыпщицей угольного слада, Саша Семячкин — коно­гоном, а Вова Усачев — кайлоносом (38). Дети с 11 лет трудились чернорабочими, забойщиками, смазчиками подъема, мон­терами, литейщиками, стрелочниками, слесарями. С 17-ти лет полностью выпол­няли работу взрослых шахтеров. Женщи­ны, дети и подростки работали по 10–12 часов в день, и труд их оплачивался осо­бенно низко.

Тяжелыми были и жилищные усло­вия, которые, к сожалению, в Сибири были хуже, чем в других районах страны. Горня­ки ютились в холодных и убогих бараках на 60–100 человек (с двухэтажными нарами вдоль стен и печью в центре), в зем­лянках и ветхих халупах, где царили грязь, теснота и удушливый воздух (39). 31 янва­ря 1905 года даже иркутский губернатор отмечал: «Избы и бараки переполнены, в последних, кроме того, сыро, холодно и темно, так что, по мнению врача, возмож­ны заболевания» (40).

И действительно, невыносимые ус­ловия труда и быта рабочих вели к высо­кой заболеваемости. Обычными послед­ствиями воздействия угольной пыли и сырости, систематического недоедания были катар дыхательных путей, бронхиты, воспаления легких, плевриты, ревматиз­мы, заболевания органов пищеварения, паралич глазных мышц, нервные болез­ни. Антисанитарные условия жизни спо­собствовали распространению заразных болезней. Медицинское обслуживание, к сожалению, было неудовлетворительным.

В результате многие горняки после беспрерывной работы на шахтах в тече­ние 8–10 лет делались полными инвалида­ми. Их не принимали в артели, и они или вынуждены были приискивать себе более легкую работу или же совершенно «выбы­вали из строя», пополняя собою ряды без­работных и нищих людей (41).

Вход в шахту

В таких неимоверно трудных услови­ях жили и трудились черемховские шах­теры. Таким было положение рабочих во всей Сибири и России.

Чудовищные условия труда, жесто­кая эксплуатация, нищенская жизнь вызы­вали недовольство, сплачивали рабочих и поднимали их на борьбу за свои права. Первая забастовка, как говорилось ранее, вспыхнула в апреле 1904 года, а в следу­ющие три года забастовочное движение приняло массовый характер. Черемхов­ские шахтеры были организаторами пер­вых выступлений горняков Восточной Сибири против произвола и эксплуатации со стороны шахтовладельцев. Их борьба за экономические и политические права не прекращалась до Октябрьской рево­люции. С 1904 по 1917 год на копях Черем­ховского угольного бассейна было про­ведено 66 забастовок и стачек, в которых участвовало около 8 тысяч шахтеров (42).

Важно сказать, что черемховские ра­бочие принимали активнейшее участие в исторических событиях России — 4 (17) ноября 1917 года они первыми в Иркут­ской губернии провозгласили власть Со­ветов, а в декабре героически сражались в Иркутске с мятежниками–юнкерами. На подавление этого восстания черемхов­ские горняки также поднялись одними из первых — семь эшелонов Красной гвар­дии направилось тогда в губернский го­род. В результате тяжелых девятидневных боев власть в Иркутске полностью пере­шла в руки Советов, и черемховские шах­теры вернулись к мирному труду. 1 января 1918 года в начале Каменской улицы (ныне улица Декабрьских событий, названная в честь этого восстания) в братской могиле были похоронены 18 красногвардейцев, погибших тогда за власть Советов. Спустя два года, в конце декабря 1919-го, шахте­ры Черембасса первыми в губернии под­няли восстание против А. Колчака и при­няли участие в задержании адмирала, его окружения и «золотого эшелона» — золо­того запаса страны, захваченного бело­гвардейцами в августе 1918 года в кладо­вых банка в Казани. Позже представители черемховских горняков участвовали в со­провождении «золотого эшелона» обратно в Казань (43).

Так, в начале ХХ века в Черемховском угольном бассейне был сосредоточен многочисленный отряд рабочего класса, сыгравший выдающуюся роль в борьбе за победу социалистической революции в Восточной Сибири (44).

Люди жили, трудились, боролись, строили город, создавали семьи, защища­ли их… Прибывали со всей страны. Если в 1899 году на копях трудилось около 200 человек, то в 1917-м — более 5 тысяч (численность шахтеров в течение года варьи­ровалась, поскольку многие крестьяне с наступлением весенних полевых работ уходили с рудников и возвращались на них лишь поздней осенью). Следователь­но, росла и добыча угля — за этот период она увеличилась в 65 раз — с 19 тыс. до 1,2 млн тонн (45).

В то время росту угледобычи способ­ствовали войны: в Китае (1900 год), русско- японская война (1904–1905 гг.), Первая ми­ровая и Гражданская. В эти тяжелые годы к обычной работе железной дороги добав­лялись перевозки войск, военных грузов и продовольствия, что значительно увели­чивало объем перевозок и, соответствен­но, спрос на уголь.

С 1903 года на шахтах стали появ­ляться вагонетки, прокладываться рельсы. Постепенно на производственных опера­циях (откачке воды, подъеме и сортиров­ке угля, отвозке пустой породы и других) начали применяться паровые, керосино­вые, электрические двигатели, котлы и ме­ханизмы. Рудники стали освещаться при помощи электричества.

Приятно отметить, что Черембассу до революции принадлежало одно из пер­вых мест по количеству трудящихся среди рабочих районов Восточной Сибири (46). Село росло, развивалось. При копях строились больницы и школы, пекарни и ма­газины, жилые бараки и дома, училища и мастерские и даже клубы и театры.

Поистине победным стал 1917 год: 3 июня с населением более 10 тысяч че­ловек село получило статус города, в декабре копи перешли в руки рабочих, а по итогам года шахты дали рекорд­ную для Сибири цифру по добыче угля — 76,8 млн пудов (1,2 млн тонн)! (47).

Так Черембасс менее чем за четверть века из земледельческого села превра­тился в крупный промышленный район Иркутской губернии. Пережил «угольный бум», создание одиннадцати предприятий, резкие спады и подъемы производства, образование черемховского угольного синдиката (Черемховского Сибирского торгово-промышленного общества) — единственной за Уралом монополии в угольной промышленности. Ценой неимо­верных человеческих усилий превратился в основной угледобывающий бассейн вос­тока страны и третий по объему добычи бассейн Российской империи (48).

Фото из архива Музея истории Черембасса

Примечания

1. Черемхово — город угольщиков. Историко-эко­номический очерк / Ред. Н. Г. Сеппинг. Восточно-Си­бирское книжное издательство, 1971. С. 10.
2. МКУ «Архив города Черемхово», Ф. 41, ОП. 1 – Л, Д. 20, Л. 96.
3. Черемхово — город угольщиков. Историко-эко­номический очерк / Ред. Н. Г. Сеппинг. Восточно-Си­бирское книжное издательство, 1971. С. 11–12.
4. Был станец средь черемух — стал город на угле… / Сост. Т. Ковальская, Иркутск, 1993. С. 18–22. Ор­биты угольной Вселенной / Отв. ред. А. В. Гимель­штейн. ООО «ВостСибкнига». 2010. С. 22–27. Черем­ховский углепромышленный район. С-Петербург. Типография Министерства Путей сообщения / Това­рищества И. Н. Кушнеров и К°. Фонтанка, 17. 1907. С. 10–19. Тагаров З. Рабочее движение в Черемхов­ском угольном районе. Иркутское книжное изда­тельство, 1959. С. 8–9, 27. Ковальская Т. Закатилось угольное солнце (К 85-летию города Черемхово) // Восточно-Сибирская правда, 22.08. 2002. МКУ «Ар­хив города Черемхово», Ф. 41, О. 1 – Л, Д. 1 – 27.
5. Распутин В. Г. Сибирь, Сибирь… / Фотоил. Б. Дми­триева – Иркутск: ООО «Артиздат», 2000. –С. 21.
6. И так идет за веком век: История города Черемхово / Сост. Ковальская Т.В. Восточно-Сибирское книжное издательство, 1999. С. 37–38, 51. Тагаров З. Рабочее движение в Черемховском угольном районе. Иркут­ское книжное издательство, 1959. С. 25–26.
7. МКУ «Архив города Черемхово», Ф. 41, О. 1 – Л, Д. 6, Л. 3, 6 – 7, 12, 14 – 15, 18, 22 – 23, 49; Д. 8, Л. 29, Д. 9, Л. 35; Д. 12, Л. 17; Д. 13, Л. 44, 291, 295, 296, 297, 299, 300, 301, 302; Д. 20, Л. 23, 24, 44, 46, 51, 74, 92, 158, 164, 165, 167; Д. 21, Л. 159, 161, 163, 164; Д. 26, Л. 25, 127, 129 и др.
8. Там же, Ф. 41, О. 1 – Л, Д. 6, Л. 6 – 8, 13, 22, 28, 31 – 33, 35, 38 – 41, 47 – 48, 53 – 54; Д. 21, Л. 81 – 82, 116, 118, 141, 144, 148; Д. 24, Л. 146; Д. 26, Л. 9, 41, 89, 97 – 98, 101, 103 – 104, 108, 117, 140, 142, 144 и др.
9. Был станец средь черемух – стал город на угле… / Сост. Т. Ковальская, Иркутск, 1993. С. 23. Черемхо­во — город угольщиков. Историко-экономический очерк / Ред. Н. Г. Сеппинг. Восточно-Сибирское книжное издательство, 1971. С. 17. И так идет за веком век: История города Черемхово / Сост. Ко­вальская Т.В. Восточно- Сибирское книжное изда­тельство, 1999. С. 60–61. Тагаров З. Рабочее движе­ние в Черемховском угольном районе. Иркутское книжное издательство, 1959. С. 45–48. Владимир Рассушин: из Иркутска в Харбин: сборник науч. работ участников межрегион. науч.-практич. кон­ференции «Рассушинские чтения». Иркутск, 3 апре­ля — 16 мая 2015 г. Иркутск: На Чехова, 2015. С. 60. Черемховский горно - технический колледж: в ногу со временем / Сост. А. И. Бурмакина. Саянск: ООО «Паритет», 2005. С. 8.
10. И так идет за веком век: История города Черем­хово / Сост. Ковальская Т.В. Восточно- Сибирское книжное издательство, 1999. С. 51.
11. Тагаров З. Рабочее движение в Черемховском угольном районе. Иркутское книжное издатель­ство, 1959. С. 25–26.
12. МКУ «Архив города Черемхово», Ф. 41, О. 1 – Л, Д. 6, Л. 136; Д. 17, Л. 46; Д. 21, Л. 33 – 34, 37, 48, 120; Д. 23, Л. 3, 65, 85, 93, 100, 106, 125 и др.
13. Там же, Д. 1, Л. 40 – 41, 49, 64, 115 – 116, 132; Д. 4, Л. 88; Д. 5, Л. 59; Д. 22, Л. 114 и др.
14. Там же, Д. 14, Л. 72, 88, 97; Д. 20, Л. 113; Д. 23, Л. 3, 6, 7, 61, 93, 149; Д. 24, Л. 4, 24, 51; Д. 25, Л. 4, 90, 107, 127, 131 и др.
15. Там же, Д. 25, Л. 162.
16. Там же, Д. 21, Л. 53, 55, 138; Д. 22, Л. 94, Д. 23, Л. 151; Д. 24, Л. 54, 76, 134; Д. 25, Л. 168; Д. 26, Л. 128 и др.
17. Там же, Д. 21, Л. 48; Д. 23, Л. 17 и др.
18. Там же, Д. 2, Л. 61, Д. 24, Л. 73; Д. 25, Л. 13, 69, 91, 147.
19. Там же, Д. 2, Л. 44, 61.
20. Там же, Д. 22, Л. 114.
21. Там же, Д. 24, Л. 13.
22. Там же, Д. 2, Л. 7, 17, 21, 36, 38, 44 – 46, 51, 53, 61, 70, 76 – 77; Д. 5, Л. 7, 11, 14 – 15, 19 – 20, 22, 30, 44; Д. 6, Л. 165; Д. 10, Л. 4, 8 – 11, 15, 20, 39, 61 и др.
23. Там же, Д. 24, Л. 8 – 9; Д. 25, Л. 64.
24. Там же, Д. 6, Л. 9, 16; Д. 22, Л. 114; Д. 24, л. 127; Д. 25, Л. 64, 67, 90, 105 и др.
25. Черемхово — город угольщиков. Историко-эко­номический очерк / Ред. Н. Г. Сеппинг. Восточно-Си­бирское книжное издательство, 1971. С. 11.
26. Орбиты угольной Вселенной / Отв. Ред. А. В. Гимельштейн. ООО «ВостСибкнига». 2010. С. 24. Че­ремховский горно-технический колледж: в ногу со временем / Сост. А. И. Бурмакина. Саянск: ООО «Па­ритет», 2005. С. 6–19. Ковальская Т. Петр Щелкунов и другие // Александровский централ, 22.04. 1990. Ко­вальская Т. Закатилось угольное солнце (К 85-летию города Черемхово) // Восточно-Сибирская правда, 22.08. 2002. Нефедьева А. К., Тихонов В. В. Москов­ский тракт. Иркутск: ГУК АЭМ «Тальцы», 2010. С. 245. Середкин А. Их именами названы улицы Черемхово. Черемхово: Типография МУП «Черемховский рабо­чий», 2010. С. 25.
27. И так идет за веком век: История города Черем­хово / Сост. Ковальская Т.В. Восточно- Сибирское книжное издательство, 1999. С. 34.
28. Тагаров З. Рабочее движение в Черемховском угольном районе. Иркутское книжное издательство, 1959. С. 28.
29. Черемхово — город угольщиков. Историко-эко­номический очерк / Ред. Н. Г. Сеппинг. Восточно-Си­бирское книжное издательство, 1971. С. 12.
30. Тагаров З. Рабочее движение в Черемховском угольном районе. Иркутское книжное издатель­ство, 1959. С. 28–29.
31. Черемхово — город угольщиков. Историко-эко­номический очерк / Ред. Н. Г. Сеппинг. Восточно-Си­бирское книжное издательство, 1971. С. 13.
32. МКУ «Архив города Черемхово», Ф. 41, О. 1 – Л, Д. 1, Л. 37 – 38, 64, 71, 75, 133, 161, 169 – 173; Д. 6, Л. 126, 165; Д 11, Л. 61, 74, 84 – 88; Д. 13, Л. 13, 120, 213, 242; Д. 17, Л. 25 – 28, 33 – 34; Д 19, Л. 3 – 149; Д. 25, Л. 13 и др.
33. Там же, Д. 26, Л. 148.
34. Там же, Д. 6, Л. 44, 76, 87; Д 17, Л. 35 и др.
35. Там же, Д. 21, Л. 86, 124, 156; Д. 23, Л. 108; Д. 26 , Л. 9, 74, 114, 145 и др.
36. Там же, Д. 25, Л. 13.
37. Тагаров З. Рабочее движение в Черемховском угольном районе. Иркутское книжное издатель­ство, 1959. С. 29–35.
38. МКУ «Архив города Черемхово», Ф. 41, О. 1 – Л, Д. 24, Л. 54, 133, 134; Д. 25, Л. 103, 162.
39. И так идет за веком век: История города Че­ремхово / Сост. Ковальская Т.В. Восточно–Сибир­ское книжное издательство, 1999. С. 46. Был станец средь черемух — стал город на угле… / Сост. Т. Ко­вальская, Иркутск, 1993. С. 18. Черемховский угле­промышленный район. С-Петербург. Типография Министерства Путей сообщения / Товарищества И. Н. Кушнеров и К°) Фонтанка, 17. 1907. С. 7.
40. Тагаров З. Рабочее движение в Черемховском угольном районе. Иркутское книжное издатель­ство, 1959. С. 37–38.
41. Там же, с. 39–40.
42. Черемхово — город угольщиков. Историко-эко­номический очерк / Ред. Н. Г. Сеппинг. Восточно-Си­бирское книжное издательство, 1971. С. 21.
43. Там же, с. 23 – 24, 29, 31. И так идет за веком век: История города Черемхово / Сост. Ковальская Т.В. Восточно-Сибирское книжное издательство, 1999. С. 90, 101. Середкин А. Их именами названы улицы Черемхово. Черемхово: Типография МУП «Черем­ховский рабочий», 2010. С. 92.
44. Тагаров З. Рабочее движение в Черемховском угольном районе. Иркутское книжное издатель­ство, 1959. С.23.
45. Там же, с. 10, 12, 23–24.
46. Там же, с. 24.
47. Был станец средь черемух — стал город на угле… / Сост. Т. Ковальская, Иркутск, 1993. С. 22.
48. И так идет за веком век: История города Черем­хово / Сост. Ковальская Т.В. Восточно–Сибирское книжное издательство, 1999. С. 49.