Ю. К. КИСЕЛЕВА. ИСТОРИЯ ОДНОГО ЭКСПОНАТА: МЕДАЛЬОН КНЯЗЯ К. В. ПУТЯТИНА.

В 1962 году в Иркутский краеведческий музей обратился житель г. Усолье–Сибирское Шувалов Н. В.  с целью передачи на хранение медальона. С его слов, медальон был найден при проведении земляных работ близ курорта «Усолье». Медальон был принят на временное хранение и спустя 20 лет оформлен по всем правилам на постоянное хранение. Так как это была находка, легенды эта вещь не имела. И лишь гравированная надпись на оборотной стороне указывала, кому медальон принадлежал — "Константину Владимiровичу князю Путятину отъ гг. офицеровъ 1909-1911 г.". Медальон из золота высокой пробы с эмалью синего цвета. Лицевая сторона выполнена в виде заглавной буквы "П", украшенной алмазной крошкой и бриллиантом, ниже аббревиатура "ЖПУ С-З ЖД". Необходимо отметить удивительную сохранность экспоната, несмотря на его продолжительное пребывание в земле.


Не вызывало сомнений, что человек, наделенный титулом князя, должен упоминаться в каких-либо источниках. Так начался поиск. К сожалению, в многочисленной литературе не нашлось какой-либо информации, и лишь в книге "Дворянский календарь" Маштафорова А. В. и Шумкова А. А. была сделана выписка о дате, месте рождения и составе семьи Путятина.


Князь Путятин Константин Владимирович родился в 1863 г. в городе Новая Ладога (120 км. от Петербурга), жена — Софья Маринич, дочь отставного штабс-капитана, и дети: сын Георгий (г. р. 1901) и дочь Елена (г. р. 1902). Но самое главное, в календаре упоминалось о том, что Константин Владимирович служил начальником отделения Петербургско-Виндавского жандармского полицейского управления (28.07.12/ полк 06.05.14). Отсюда можно было предположить, что в аббревиатуре медальона содержится "Жандармско-Полицейское Управление Северо-Западных Железных Дорог" (примечание от автора: в ведении этого управления находились линии Северо-Западной железной дороги — Псковско-Рижская ж. д., Балтийская, а также Петербургско-Варшавская с ветвями — императорской железнодорожной линией и ветвью к Царскому Павильону).


На размещенном в Интернете сайте «Русская императорская армия» К. В. Путятин числится выпускником 1882 г. Нижегородского графа Аракчеева кадетского корпуса. Срок обучения в корпусе составлял 6 лет. Следовательно, можно предположить, что Константин в возрасте 13 лет поступил в кадеты. Затем в возрасте 19 лет он поступает в Михайловское артиллерийское училище, где его зачисляют в 1 разряд, 3 артиллерийскую бригаду. В 1885 г. он — выпускник данного учебного заведения. Вот, пожалуй, все то немногое, что удалось выяснить на определенном этапе и позволило говорить о владельце медальона как о реальном человеке.



На фотографии: Лицевая сторона медальона




На фотографии: Гравированная дарственная надпись


Следующим этапом в поисках стали недавно опубликованные мемуары некой Стефании Витольдовой-Лютык «На восток» (второе название «Бегство из Омска»). Молодой женщине вместе с мужем, который являлся чиновником, пришлось пережить события, больше известные в истории гражданской войны как «Сибирский Ледяной поход» — когда в ноябре 1919 г. армия Колчака отступала. Эта семейная пара жила под Омском и во время отступления Белой армии приняла решение уходить с ней на восток. В пути Стефания делала записи. Происходящие события и пережитые ужасы, которые творились во время отступления армии Колчака, она описала очень ярко. Огромное число беженцев навсегда осталось в бескрайней сибирской тайге. Нехватка паровозов, произвол чехословацкого командования на железной дороге заставили тысячи людей идти на восток пешком, ехать в санях по тридцатиградусному морозу. О судьбах многих людей, замерзавших во время пути, пускавших себе пулю в лоб, терявших родных и близких в этой безумной гонке за жизнь, рассказывают эти по-настоящему страшные воспоминания.


Эти мемуары вошли в первую часть книги «Отвоеванная Россия» тюменского писателя Анатолия Васильева, которая была опубликована уже в наше время. Но оказалось, что эти воспоминания имеют непосредственное отношение к владельцу упомянутого медальона. Стефания пишет, как в один из дней она и ее муж встретили князя Константина Владимировича Путятина. Князь высказывал опасения, что большевики его узнают и последует арест. Молодая пара уговаривает князя присоединиться к ним, ему предлагают место в вагоне, в котором они следуют и сами находятся в очень стесненных условиях. Подробно описаны все перипетии их совместного путешествия. Упоминает автор, что князь неоднократно вспоминал о своей семье, переживал о жене и детях.



…Князь производил очень хорошее впечатление, казалось, что мы давно с ним знакомы. Он много рассказывал о себе, о том, что ему пришлось пережить за последнее время в Сибири, где он был уже три года. Семья его — жена, сын и дочь остались в Царском селе. Он ехал в Сибирь ненадолго, но Колчак, фронт на Урале, все неурядицы в России разбили его планы, в 1918 году большевики арестовали его, и он ровно год просидел в одиночной камере, ни на минуту не забывал о родной семье и лелеял мечту увидеться с женой и детьми. Но судьба бывает жестока и не всегда посылает нам то, что мы хотим. По приходе Колчака он был освобожден и назначен по охране железной дороги.


— Вот память о тюремных стенах, — говорил князь, показывая на белую бороду. — Никогда не носил такой бороды, а после тюрьмы оставил!


Весь его рассказ дышал тоской о семье, о доме; видимо, тяжело ему было на старости лет жить вдали от близких. — А сын? Уже теперь большой. Может быть, погиб, как погибли тысячи юных сил России. Только бы не в рядах большевиков, я легче перенесу его смерть, чем известие о службе у большевиков! — Голос его задрожал, и он умолк, всматриваясь в серую темноту ночи, спускавшуюся на землю, как будто ждал, что за этой серой завесой он увидит родные черты. — Жена не знает, где я и что со мной. Но, видно, не кончились мои испытания... О ней я слышал, что она выехала в Петроград. А теперь мой план таков: ехать во Владивосток, а там дать знать жене, где я и при первой возможности ехать самому дальше, или ждать семью во Владивостоке. Когда я их увижу? И снова умолк, и снова тоскливый взгляд, устремленный в туманную даль, говорил о том, что душа его и мысли были далеки-далеки. Что думал он? Что чувствовал в эти минуты этот одинокий старик?..


Затем Витольдова-Лютык описывает, как на пути им встречаются остатки разбитого войска Каппеля, настигающие беженцев с западной стороны отряды большевиков, пишет о начавшихся переговорах о сдаче Польской дивизии. После череды этих событий князь Константин Владимирович принимает решение проститься со своими спутниками и следовать самостоятельно дальше в надежде, что чекисты его не опознают. Так Стефания описала момент прощания.


…— Дети вы мои! За все вам сердечное спасибо. Бог вознаградит вас за доброе сердце. Спасали вы меня, но теперь и вы бессильны, и вы не знаете, что будет с вами завтра. Я хочу идти, идти, куда глаза глядят. Я здесь не могу остаться, начнутся аресты офицеров, и я буду арестован в первую голову. Итак, я ухожу, не возьму от вас слова, что исполните мою просьбу, так как знаю, что все, что возможно, будет сделано. Я вам оставляю карточку детей и жены. — Голос прервался. Старичок суетился, торопливо шептал: Оставлю еще свой дневник, который писал в одиночной камере. Никто не читал эти записки. Здесь я описал всю свою жизнь, свои переживания, начиная от светлого детства и ясной юности до теперешних тяжелых дней, хотел для сына оставить. Пусть не судит строго отца. Здесь он найдет все, что было или казалось ему непонятным. Последняя моя просьба к вам: если можно, отдайте карточку детей жене, или детям, и дневник тоже. Не хочу, чтобы большевики, если арестуют меня, нашли их. Расскажите детям все, что знаете обо мне и… и последнее прости… Дрожащие руки держали фотографическую карточку, а глаза говорили о наболевшем в сердце, об отцовской тоске. — А это дневник, — сказал он, — подавая мне черновую тетрадь. — Итак, как только рассветет, я прощусь с вами. Слов не найду благодарить, — прошептал он, берясь рукой за сердце.


— Не надо так волноваться! Надо обдумать, куда вы пойдете? Что вас ждет? — говорили мы, сами мало веря в спасенье. Но куда идти? Мы могли остаться, ибо муж был не военный, а князь? Решено, что он пойдет. Куда? Куда глаза глядят. На восток… Этот одинокий бедный князь Константин Владимирович Путятин!… Сидели молча. Ночь окутала темным саваном сонную землю. Она никогда не была такой короткой, хотелось оттянуть рассвет. Князь уже успокоился. Белье сложил в маленький ранец. Я приготовила бутерброды и полушубок, который заменил муж на шинель князя, и зашила часы в рукав. В этом полушубке князь не походил на офицера.



Молодой девушке с супругом пришлось пережить еще много неприятных эпизодов в своей жизни. Ее мужа не единожды будут подвергать допросам, предлагать работать на большевиков. Стефания часто задает вопрос себе, где теперь князь и как сложилась его дальнейшая судьба. Впоследствии мужу Стефании предложили работу помощником заведующего хозяйственной частью госпиталя, что позволило ему часто выезжать по делам в Красноярск, где он в последний раз увидел князя Путятина К. В. Так описывает эту встречу молодая женщина.


…25 февраля… Малиневский сказал моему мужу, что Константин Владимирович Путятин служит в госпитале санитаром. И муж отправился навестить его. Он увидел князя в очень оригинальной обстановке и в оригинальном костюме Небольшая проходная комната, через открытые двери видна палата с тифозными больными… Князь сидел в проходной комнатке перед печкой, мешая клюкой горевшие красные угли. Так увлекся работой, что не заметил, что кто-то вошел. Князь изменился, осунулся, борода серебряная еще больше побелела. Радость, какая охватила его при виде моего супруга, была неописуема. Усадив своего гостя около печки, он засыпал его вопросами, а потом начал рассказывать о себе:


— Вы, наверное, знаете от корнета, как мы добрели до первой деревушки, где были задержаны. Отобрали у меня кольца, оставив только платиновое, потом велели предъявить документы. Задержали, говоря, что отвезут к комиссару, которого ждали с часу на час. Ожидания были напрасны, а после изрядной выпивки конвоир забыл об арестованных. Я спрятался в хлев и просидел там до поры, пока не выехала вся пьяная компания.


…Он вернулся в Красноярск, нашел знакомого, которому обязан тем, что еще жив. Тот посоветовал ему зарегистрироваться как чиновник, тем временем устроив его санитаром. Князь живет, работает среди больных, но всегда готов к тому, что будет арестован или захворает тифом. Но выхода нет. На авось вся надежда. Авось не узнают, авось не арестуют. Долго сидел муж у князя, рассказывая о себе, Малиневских и о своих будущих планах. Уговорились опять встретиться здесь, в госпитале. Может быть, и дочка навестит названого папашу? — спросил князь. Муж обещал приехать вместе со мной…


Витольдова заканчивает свое повествование о князе 3-тьим марта 1920 г., когда князь, уже будучи болен тифом, умирает в Красноярске.  


…Сегодня получили известие, что "папаша" просит приехать. Лежит больной тифом. Удалось мужу вырваться в Красноярск. Поехала и я. В госпитале встретил нас санитар и отказался проводить к князю, говоря, что товарищ санитар Путятин при смерти, никого уже не узнает и посещать его запрещено. Может быть, уже знали большевики, какой больной лежит в их госпитале? Может быть, нашли часы князя с надписью: "За верную службу князю К. Путятину от Николая II"? Может быть, ждали его выздоровления, чтобы расправиться с ним, как расправляются с каждым контрреволюционером? Не помогли наши просьбы впустить нас хоть на одну минутку к умирающему. Санитар был непоколебим. Так и не удалось увидеться. Был ли князь в сознании перед смертью? Переживал ли или тиф отнял способности думать? Последнее было бы лучше. Может, безжалостная смерть избавила "папашу" от пыток. Спи спокойно. Я исполню твою последнюю просьбу. Вечный покой твоей душе…


Эти воспоминания в виде ксерокопии с ятями и твердыми знаками в самом конце ХХ века были привезены из Нью-Йорка в Россию Епископом Ишимским и Всесибирским Евтихием, он же и передал рукопись писателю. Воспоминания Стефания начинала посвящением, обведенным траурной рамкой:


"Воспоминания посвящаю детям покойного князя Константина Владимировича Путятина, с которым мы пережили много тяжёлых минут. Хочу таким образом исполнить его просьбу - дать знать его детям о последних минутах жизни их отца. Дневник князя, переданный мне, я должна была уничтожить (иначе отобрали бы большевики) - пусть мои воспоминания послужат последней нитью, связывающей князя с его детьми. В них посылаю  последнее прости его жене и детям".

 

И одним из моментов, завершающим мои поиски, явилось интервью в газете "Пензенская правда" (от 11.09.2009 г.) с Павлом Васильевичем Викманом. Это заслуженный артист РФ, на протяжении многих лет и до недавнего времени он работал в филармонии г. Пензы. В своем интервью П. В. Викман рассказывает о своем сводном брате Всеволоде Георгиевиче, о его отце Георгии Константиновиче Путятине.


Таким образом, согласно воспоминаниям Витольдовой и Павла Викмана о князе, одним из установленных фактов  его биографии является то, что он был начальником по охране императорского поезда. Император Николай II до начала ХХ в. пользовался поездами, построенными по приказу Александра III. Но поскольку Николай II достаточно часто ездил по стране, то постепенно на каждой железной дороге начал формироваться свой царский железнодорожный состав. К 1903 г. парк императорских поездов состоял уже из пяти составов: Императорский поезд Николаевской железной дороги для путешествий вдовствующей императрицы Марии Федоровны; «Собственный Его Император. Величества» для дальних путешествий по России; поезд «для заграничной колеи»; поезд для путешествий в окрестностях Санкт-Петербурга; императорский «для путешествий иностранной и местной знати». Особенно активно использовался царский состав поле того, как Николай II в августе 1915 г. принял на себя обязанности Верховного Главнокомандующего русской армией.


На увеличение парка императорских поездов существенное влияние оказали внутриполитические события. Это было время, когда необходимо было усилить меры по обеспечению безопасности императора в условиях назревавших революционных настроений. И непосредственно жандармо-полицейские управления, одно из которых возглавлял князь К. В. Путятин, занимались охраной внешнего порядка и общественной безопасностью на железнодорожных линиях.


Вернемся к статье в газете. Я внимательно прочитала интервью, где г. Викман рассказывает о трагической судьбе сына князя.


…Отца брата звали Георгий Константинович, а деда — Константином Владимировичем. Свой род князья Путятины ведут от Рюрика, князя новгородского…


— Мама рассказывала, — вспоминает Павел Викман, — что дед Всеволода был жандармским полковником и начальником императорского поезда, у нее в тайнике как семейная реликвия хранились его эполеты и аксельбанты. Но судьба Константина Владимировича после 1917 года мне неизвестна.


Октябрьскую революцию Георгий Константинович встретил пятнадцатилетним юношей,  в двадцатые годы работал делопроизводителем в Центральном управлении единой гидрометеорологической службы в Ленинграде. Мать Всеволода — Елизавета Густавовна Викман, шестнадцатый ребенок в семье выходца из Гельсинфорса золотых дел мастера на монетном дворе шведа Густава Леопольдовича Викмана – служила воспитательницей в доме малютки в Детском (Царском) селе (ныне город Пушкин). Мужем и женой они стали в апреле 1933 года. Через два года вместе с мужем и его сестрой княгиней Еленой они были сосланы в Оренбург «на основании постановления особого совещания при НКВД СССР по социальному признаку». Георгия арестовали в начале сентября 1937-го, а спустя три недели Елизавета родила сына Всеволода, которого отец так и не увидел: постановлением тройки УНКВД Оренбургской области он был осужден без права переписки и умер 25 мая 1945 года.


В октябре того же 1937 года Елизавету Августовну вместе с младенцем сослали подальше в степь в райцентр Адамовск. Сегодня трудно представить мытарства молодой женщины в забытом богом захолустье. Выручало ее умение шить, тем и жили. Чтобы избежать ареста, а значит, и лишения материнских прав, которыми ей угрожали как жене врага народа, молодая женщина решила отречься от мужа. После этого ей разрешили вернуться в Оренбург…


А в августе 1940 года у нее родился младший сын Павел — Павел Васильевич Викман. Также из статьи становится ясным, что внук князя Всеволод Георгиевич умер в 70-х гг. ХХ в.


На протяжении двух лет мне было интересно вести поиски. По крупицам я собирала отрывочные сведения о человеке, судьба которого оказалась характерной и родственной судьбам тех, кого последние страницы российской империи, ее крах закрутили в водоворот жестоких событий. Здесь отражен и период репрессий на примере судьбы сына князя — Георгия, когда участь человека дворянского происхождения была предрешена.


Мне показалась история медальона и удивительной. Ведь медальон пролежал много лет в земле, случайно был найден, безвозмездно передан, вошел в собрание музея и, тем не менее, много лет «молчал». И лишь благодаря стечению обстоятельств, и в большей степени — интервью с Павлом Васильевичем Викманом, у музея появилась возможность узнать о потомках князя Путятина. Журналист упоминает, что П. В. Викман листает альбом с пожелтевшими фотографиями, на которых мужчины в сюртуках, дамы одетые по моде XIX в. Нам удалось связаться с П. В. Викманом. В телефонном разговоре мы предоставили ему найденную информацию о князе. Павел Васильевич выразил сожаление, что его брат скоропостижно умер, так и не узнав, как сложилась судьба его деда. Также Павел Васильевич пообещал передать в наш музей фотографию князя Путятина и личный знак об окончании Михайловского артиллерийского училища.


В дальнейшем музей планирует отправить запрос в архив г. Красноярска. Ведь согласно мемуарам С. Витольдовой-Лютык, именно в этом городе прожил свои последние дни князь. Все это поможет установить отдельные факты из биографии князя, но никакие архивные данные не смогут рассказать о личности человека, раскрыть его образ. И как раз мемуары Стефании Витольдовой помогли в этом. Читая их, мы видим живого человека, который думает, надеется, верит в лучший исход будущего.


На этом история могла бы и завершиться. Но оставалась надежда разыскать след если не детей князя, то хотя бы внуков. Однажды мне попалось на глаза интервью с Заслуженным артистом России Павлом Васильевичем Викманом, опубликованное в газете «Пензенская правда» в сентябре 2009 года. Рассказывая о своем послевоенном детстве, Павел Васильевич упомянул сводного брата Всеволода и его отца, которого звали Георгий Константинович Путятин. Это был тот самый Георгий, сын князя Константина Путятина. Павел Викман вспомнил и деда Всеволода – Константина Владимировича, который «…служил в чине жандармского полковника и являлся начальником императорского поезда». Судьба Георгия Путятина столь же печальна, как и его отца князя. В 1937 году Георгий был репрессирован «по социальному признаку», осужден без права переписки и умер в тюрьме в мае 1945 г. от порока сердца. Сына Всеволода ему не суждено было увидеть, тот родился спустя три недели после его ареста. Мальчиков воспитывала дочь князя Елена Константиновна, позже она ушла в монашество в Черниговскую лавру.


В мае 2012 года  я  обратилась в областную филармонию Пензы, где работал Павел Викман с просьбой связаться с ним. Узнав, что его разыскивают из далекого Иркутска, Павел Васильевич был изумлен. 95 лет в семье ничего не знали о судьбе деда Константина Путятина, и музей передал семье всю информацию о последних годах его жизни. Поговорить с внуком Константина Путятина Всеволодом уже было нельзя. Он ушел из жизни в 70-х ХХ в.


Павел Васильевич  передал в музей фотографический снимок с портретом князя, сохранившийся в семейном архиве. Наконец в музее смогли увидеть владельца таинственного медальона.


Удивительная история. Была вещь, о которой ничего не было известно. И вот так, по ниточке, клубочек растянулся. В провинциальном маленьком городке случайно(!) медальон был найден в земле честными рабочими, привезен, передан в музей. Опубликованные мемуары Стефании тоже появились весьма кстати. И наконец, знакомство (по сути, тоже случайное) с Павлом Викманом, благодаря тому интервью…


В заключение скажу, что на протяжении двух лет мне было интересно вести свои поиски. По крупицам я собирала отрывочные сведения о человеке, судьба которого оказалась характерной и схожей с судьбами тех, кого последние страницы российской империи, ее крах закрутили в водоворот жестоких событий. Здесь отражен и период репрессий на примере судьбы сына князя – Георгия, когда за дворянское происхождение участь была предрешена.


Так и осталось загадкой, каким образом медальон князя Путятина оказался в земле г. Усолья-Сибирского.