18 декабря 2019 года Музей имени В.В. Рябикова торжественно отметил своё 30-летие. На торжественном мероприятии в честь этого события побывала руководитель Братского отделения АНО "Сообщество краеведов Приангарья" Савицкая Е.П.
Здесь также присутствовали братские краеведы, члены общества «Старый Братск», художники города, поэты, начальник департамента культуры Гудков, журналисты и жители города, интересующиеся этим периодом истории нашего города.
Этот музей открылся в феврале 1990 года как один из филиалов Братского объединённого музея истории и освоения Ангары. Филиал расположился в здании бывшего дома священника Малышева. Этот дом позднее на какое-то время сохранил и отреставрировал большевик В.В. Рябиков, отбывавший здесь политическую ссылку. Поэтому сегодня музей и носит его имя. Вначале ХХ века в этом здании находилась в селе Братск острожном изба-читальня, а затем и самый первый на Братской земле краеведческий музей, основанный тем же В.В. Рябиковым. В марте 1913 года в этом доме побывал активист села, Николай Юрин, и он, вместе с Яковом Михайловичем Осёдловым организовали здесь избу-читальню.
По воспоминаниям жительницы села Братск Екатерины Ефимовны Карповой, стало известно о том, что в одной из комнат этого дома размещалась именно изба-читальня (очевидно, в самой большой его комнате). Вдоль стен этой комнаты, как она говорила сотрудникам музея, раньше размещались шкафы, где находилась вся литература читальни.
На самом видном месте здесь стояли церковные книги, подаренные читальне местным священником Малышевым, а на самой нижней полке за всеми книгами была детская литература. В другой комнате исторического дома, по инициативе Валентина Владимировича Рябикова был организован и самый первый в Братске острожном краеведческий музей. Вдоль всех стен здания внутри стояли узкие длинные столы с экспонатами. В этот музей в те далёкие годы мог прийти любой крестьянин, житель села или школьник. Именно здесь и собирались ссыльные, чтобы поговорить о политике. Все они активно вели пропаганду и агитацию среди местного населения, и совершенно искренно верили, что наступит когда-то светлое будущее их страны.
В городе Москве живёт сын В. Рябикова – Владимир Валентинович Рябиков. В январе 1989 года он впервые передал в фонды городского музея Братска 124 экспоната для организации Музея имени его отца. Сегодня все экспонаты бережно хранятся сотрудниками музея, и они справедливо считают их раритетными.
В наше время в этом филиале располагались тематические выставки на самые разные исторические темы. В силу очень маленького размера самого здания музея, экспозиции носят весьма компактный характер, и поэтому постоянной экспозиции о политической ссылке в Братске здесь не было. В честь 30-летия со дня освоения музея, было решено обновить композицию выставок, выполнить её с учётом использования новых технологий и материалов, и открыть эту выставку на постоянной основе, согласно направленности всей деятельности музея имени В. Рябикова.
Экспозиция о политических заключённых Братска острожного теперь расположена на планшетных платформах. Такую выставку можно сделать передвижной, и располагать на ней старые архивные фотографии и документы.
Именно такая система экспозиции позволяет, не опасаясь утраты или разрушения архивных документов, при любых температурных условиях их продемонстрировать самому большому кругу посетителей музея.
Сегодня уже всем известно, что Сибирь как отдалённая окраина нашей страны всегда была местом ссылки с момента её присоединения к Российскому государству. Первыми, кто не по своей воле оказались здесь, были жители города Углича, обвинённые в 1591 году в причастности к делу по убийству царевича Дмитрия. В «бунташном» XVII веке Сибирь постоянно пополнялась самыми разными категориями ссыльных. Сюда ссылали разных людей после разгрома практически каждого народного восстания в России. Та же участь постигала и лиц привилегированных сословий, а также лиц, неугодных царской власти.
В 1653 году русский царь Алексей Михайлович заменил смертную казнь ворам и фальшивомонетчикам ссылкой в Сибирь. В 1754 году при Елизавете Петровне смертная казнь в России была отменена, а вот ссылка на каторгу в Сибирь стала высшей мерой наказания. Само понятие «КАТОРГА» было впервые введено при Петре I, и оно означало использование труда осуждённых людей на строительстве крепостей, в опасных для здоровья рудниках, и на казённых мануфактурах. Всех каторжан содержали, закованных в железные кандалы. Днём они работали под конвоем, а ночью находились в тюрьме под замком.
Другим видом сурового наказания являлась ссылка в Сибирь на поселение. Многих осуждённых в этот период жизни сопровождали их семьи: одни ехали в Сибирь добровольно жить с родными людьми и терпеть все лишения, а другие – отбывать наказание за преступление, преступление, совершённое их членом семьи.
Понятно, что при этом правительство вообще не заботилось о ссыльных переселенцах. Их уделом в Сибири была нищета и страшный голод. И только ссыльным людям дворянского происхождения, или духовных званий, а особенно тем, кто прежде занимал высокие посты в государстве, уделялось хоть какое-то внимание со стороны властей и государства.
Во второй половине XVIII века правительство России стало принимать активные меры по использованию ссылки для увеличения численности податного населения, которое должно было строить дороги и заниматься земледелием в Сибири. Но меньше всего для этой цели подходили ссыльные уголовники, и поэтому вся вторая половина XVIII века, и начало XIX века отмечены широким размахом административной ссылки крестьян в Сибирь всех категорий, мещан, и даже отставных солдат.
До 1882 года в России не было никакого специального законодательства, которое регулировало бы ссылку в Сибирь, а также и само положение ссыльных в ней. И только самые первые законы, которые были приняты во время генерал-губернатора М.М. Сперанского, несколько узаконили это обстоятельство. Его «Устав о ссыльных» 1822 года сохранил ссылку на каторжные работы и на вечное поселение.
Ссыльнопоселенцев, согласно оного устава, предполагалось распределять по деревням старожилов, или, в специально построенные для этой цели поселения Восточной Сибири. Это были печально известные казённые поселения, в которых царила не только нищета, но более всего мелочная регламентация быта поселенцев, а также обязательный строгий контроль со стороны местной администрации. За малейшие проступки или неповиновение были телесные наказания, которые очень отравляли жизнь ссыльнопоселенцев.
История показала, что их деревни так и не стали очагами земледелия, как этого хотелось властям. С началом развития золотопромышленности в Восточной Сибири, все казённые поселения полностью опустели. Другой законодательный акт М.М. Сперанского «Устав об этапах» определял порядок препровождения ссыльных в Сибирь. Были созданы особые этапные тюрьмы, где временно размещали ссыльных во время длительных пеших переходов через Сибирь. Ответственность за это перемещение, а также распределение и размещение ссыльных людей возлагалась на губернские власти.
Сперанский был уверен, что проявление заботы о ссыльных позволит им стать полноценными государственными крестьянами. Но слишком уж был велик приток ссыльных, а государственных средств для оказания помощи не по-прежнему хватало. Кроме того, далеко не всех ссыльных, возможно, было приобщить к крестьянскому труду. По-прежнему уделом одних оставалась нищета, голод, и смерть, а для других – преступная жизнь было делом обычным.
Подневольный каторжный изнурительный труд тоже не привёл к процветанию нашего края. Во второй половине XIX века каторжан перестали привлекать к работам, а для их содержания построили специальные «централы», отличавшихся от обычных тюрем более суровым режимом. Так всё дальше и дальше на восток, в самые менее заселённые, таёжные места, постепенно перемещалась и сама ссылка. В 1876 году была построена первая на Сахалине тюрьма, а вскоре этот остров приобрёл известность каторжного.
Так жизнь полностью опровергла все расчёты российского правительства совместить карательный характер ссылки с решением задач колонизации нашего края.
Ссылка придавала Сибири как таковой особый, жуткий колорит в глазах жителей европейской части России. Всё это было связано не только с отдалённостью, и суровостью самого края, сколько с положением дел самих ссыльных людей.
«Их гонят тысячами, избитых кнутами, с рваными ноздрями, измученных в застенках тайных приказов и канцелярий. Ещё в нашей памяти остаются длинные вереницы этих несчастных странников, с громом их кандалов, и с обозами женщин и детей, сидящих на огромных мешках походного имущества, в окружении конвоя. Так они пересекали Урал. Эти партии, входя в то или иное селение, затягивали известную печальную милосердную песнь, а им навстречу выбегали сердобольные жители, преимущественно из женщин, вынося этим несчастным подаяние». Так писал в конце XIX века Н.М. Ядринцев.
Накануне празднования 300-летия присоединения Сибири к России Н.М. Ядринцев выразил общественное мнение о необходимости избавления нашего края об этой тяжёлой повинности. И на долгие годы память о несчастных людях сохранились в наиболее известных песнях каторжан Сибири.
Долго я звонкие цепи носил,
Душно мне стало в горах Акатуя!
Старый товарищ бежать пособил…
Ожил я, волю почуя.
Шилка и Нерчинск не страшны теперь,
Горная стража меня не видала,
В дебрях не тронул прожорливый зверь,
Пуля стрелка миновала.
Шёл я и в ночь и средь белого дня,
Вкруг городов я просматривал зорко,
Хлебом кормили крестьянки меня,
Парни снабжали махоркой.
Но совершенно особую страницу в истории Сибири занимает политическая ссылка XIX века. Этот период нашей истории известен по судьбам несчастных декабристов, ссыльных поляков – участников борьбы за независимость своего отечества, и народовольцы. Все они внесли свой заметный вклад в развитие просвещения и общественной жизни Сибири.
СУДЬБА ДЕКАБРИСТОВ В СИБИРСКОЙ ССЫЛКЕ.
После поражения декабрьского восстания к ссылке в Сибирь были приговорены 121 человек. Это были члены разных тайных обществ, офицеры – участники выступления на Сенатской площади в Петербурге, а также и те, кто были причастны к организации восстания Черниговского полка. Сроки и тяжесть их наказания были разными. Одни из них были приговорены к каторжным работам сроком от 2-х до 20 лет с последующим вечным поселением в Сибири, а других сразу же отправили на поселение в самые отдалённые места Сибири.
Как и уголовники-кторжане, декабристы тоже были закованы в кандалы, но им разрешили носить свою одежду и не брить голову наголо.
Лишённые всяческих политических и всех имущественных прав, эти осуждённые не имели права даже переписки с родными людьми. Ссылка в Сибирь обрекала их на полную изоляцию и постепенное забвение. Первые две партии декабристов – по 4 человека каждая, были отправлены на каторгу в июле 1826 года. В одной из них находились Евгений Оболенский, Артамон Муравьёв, Александр Якубович и Василий Давыдов.
В другой были Сергей Волконский, Сергей Трубецкой и братья Андрей и Пётр Борисовы. Для того чтобы ограничить и исключить возможность их общения друг с другом, каждого из декабристов увозили на отдельной повозке, закованных в кандалы в сопровождении жандармов. Из Иркутска их препроводили в Благодатский рудник Нерчинского горного округа, где их и определяли на каторжные работы в дальнейшем.
Далее было принято решение не размещать декабристов по разным рудникам и заводам, а сосредоточить в одном месте, для того, чтобы соблюсти надлежащий надзор за ними. Власти боялись, что они могут организовать восстание среди рабочих – каторжан Нерчинского округа. Временно всех декабристов стали отправлять в Читу – маленькую деревню приписных крестьян того времени. Декабристов-каторжан разместили в здании этапной тюрьмы, которую сразу же пришлось расширять. Её превратили в острог, и обнесли тыном. В сентябре 1827 года сюда перевели восьмерых декабристов из Благодатского рудника. К середине 1828 года в Читинском остроге смогли собрать всех приговорённых к каторжным работам декабристов.
Декабристов, которые были бывшими офицерами Черниговского полка, отправили из Могилёва в Забайкалье по этапу, т.е. пешком, с партией каторжан – уголовников. Их определили для работ в рудниках.
Один из них, И.И. Сухинов, после всех перенесённых им тягот, и 18-месячного этапного пути, не был даже сломлен духом. Он был решительным и смелым, и вознамерился даже поднять восстание среди ссыльных Нерчинского округа, и с их помощью смог освободить декабристов из Читинского острога, для того, чтобы им всем затем уйти за границу. Но заговор не удался, потому что Сухинова выдал один из уголовников. Не желая терпеть унижений, которые предстояло перенести заговорщику перед смертью, он покончил с собой самоубийством.
Эта попытка организации восстания и побега вынудила правительство поторопиться с постройкой тюрьмы при Петровском заводе. Вскоре всех каторжан-декабристов перевели туда в августе 1830 года. Одноэтажное деревянное здание тюрьмы состояло из одиночных камер без окон. Свет проникал только из коридора через маленькое окошко в дверях. Здание это стояло в болотистой местности, и поэтому в камерах всегда было холодно и сыро.
Решение Николая I создать для осуждённых на каторгу более суровой тюремный режим в конечном итоге, вопреки всем намерениям, даже облегчило их участь. М.А. Бестужев позднее писал: «Если бы мы были разосланы по разным заводам, то не прошло бы и десяти лет, как все мы, наверное, погибли бы, как Сухинов, или пали бы морально под гнётом нужд и лишений. Каземат нас соединил, он дал нам опору друг в друге».
Решающую роль в судьбе ссыльнокаторжных декабристов сыграла и поддержка их жён и близких родственников. К 1830 году 11 декабристок собрались в посёлке Петровского завода вместе, прибыв за мужьями, чтобы разделить их ужасную участь. Женщины эти стали навсегда олицетворением живой связи между декабристами и их родственниками. Каждая из них взяла на себя обязанности по переписке с родственниками осуждённых декабристов.
Они писали по 10-20 писем в неделю. Поскольку часто эти письма проверялись в пути, то позднее удалось наладить их нелегальную пересылку с помощью сибирских купцов и чиновников. В Петровской тюрьме декабристы получали до 22 периодических изданий, а их общая библиотека насчитывала до 6 тысяч книг, причём удалось получать даже некоторые запрещённые книги и журналы.
Успехом увенчалась борьба женщин за облегчение условий жизни заключённых. Много значили при этом их былая знатность, и богатство М. Волконской, А. Муравьёвой, Е. Трубецкой, Е. Нарышкиной и Н.Фонвизиной. Некоторые из них были лично знакомы с Николаем I, а их близкие родственники состояли на службе при дворе. Поэтому администрация Иркутской губернии и само тюремное начальство были вынуждены считаться с их некоторыми требованиями. В 1828 году с узников были сняты кандалы, и им вскоре было разрешено выходить из тюрьмы в сопровождении конвоиров.
Беспокойство женщин по поводу отсутствия окон и света в тюрьме, переданное родственниками, вынудило Николая I дать распоряжение прорубить окна в камерах узников. В Чите, а затем уже и в Петровском заводе стали появляться улицы с домами декабристок, названные Дамскими. И наконец, женщинам разрешили находиться со своими мужьями в тюрьме, а заключённым декабристам иногда бывать даже в их домах.
В воспоминаниях декабристов сохранилось много благодарных отзывов об их жёнах. «Они были нашими ангелами-хранителями и в самом месте нашего заточения; для всех нуждающихся были открыты их кошельки, для всех больных они просили устраивать больницу», - так писал в своих воспоминаниях А.Е. Розен.
«Слава стране, вас произрастившей! Вы стали поистине, образцом самоотвержения, мужества, твёрдости, при сей вашей юности, нежности, слабости вашего пола. Да будут незабвенны ваши имена!» - это восклицание написал декабрист А.П. Беляев.
В Читинском остроге декабристы выполняли разные работы. Они засыпали огромный овраг у посёлка, строили дорогу, а зимой мололи рожь на ручных мельницах. В Петровской тюрьме им удалось избежать работ на железоделательном заводе, где труд был действительно каторжным. В дальнейшем настоятельные просьбы женщин и влиятельных их родственников привели к тому, что комендант тюрьмы даже стал снисходительнее смотреть на исполнение декабристами исполнительных работ, среди которых были, и не слишком сложные, например, строительство дороги и работа на ручных мельницах. Вскоре такие работы превратились в формальности. В Петровской тюрьме постепенно складывался особый образ жизни, даже не похожий на режим тюремный. Вот уж поистине, человек может привыкнуть ко всему на свете!
В Читинском остроге и в Петровской тюрьме сформировались общины декабристов – знаменитые уже в истории декабризма большая и малая артели, которые помогли им сохранить своё здоровье, жизнь, достоинство и самоуважение. Обычное казённое пособие каторжанина составляло 6 копеек в сутки. Им было положено 2 пуда муки раз в месяц, что обрекало их на полуголодное существование. Так как среди ссыльных декабристов были люди самого разного имущественного положения, то не все из них получали пособия от богатой столичной родни, а некоторые так и вообще оказались без каких-либо средств существования. Поэтому, по инициативе тех, кто получал помощь от своих близких родственников, была создана небольшая артель для организации общего питания.
Взносы на это питание каждый член артели вносил исходя из своих возможностей и денежных накоплений. Главным объединяющим началом этой артели был дух товарищества и бескорыстная искренняя помощь нуждающимся. Малая артель была предназначена для обеспечения денежными пособиями декабристов, которые выходили на поселение, и совершенно не имели никаких средств. Все денежные суммы складывались из взносов и добровольных пожертвований.
Все артели декабристов были чётко организованы: в них были приняты свои уставы и утверждён свой порядок распоряжения деньгами. Была строгая отчётность: сроком на 3 месяца выбирался новый староста, и распределялись обязанности по выполнению разных видов работ. Был даже свой огород, были организованы столярная и слесарные мастерские.
Ежегодно община заготавливала на зиму необходимое количество овощей. Декабристы сами делали мебель для своих камер, и в дома для женщин. Был организован и пошив обуви, починка одежды. Мастером на все руки слыл Николай Бестужев. Он умел изготавливать всё, любую вещь, и даже часы! Он, будучи художником, создал галерею портретов декабристов и их жён. Медик Ф.Б. Вольф стал для всех доктором, и все необходимые лекарства и медикаменты, а также хирургические инструменты ему присылала мать Никиты Муравьёва. Её дом стал главным штабом, откуда она направляла помощь заключённым.
Декабрист А.П. Беляев в своих воспоминаниях так оценивал значение артельной жизни: «Одно только устройство артели, членами которой мы все были, показывает, из каких людей состояло это тюремное братство. Они столько отдавали в пользу неимущих товарищей, что все, кто выезжал на поселение снабжались крупными суммами денег из артели! Когда впоследствии все мы разъехались и расселились по самым разным местам Сибири, то даже тогда, так называемая «малая артель», из этих же благодетельных людей, не переставала нас снабжать и поддерживать самых беднейших товарищей заключения, находившихся в беспомощном состоянии, и часто в самых отдалённых местах Сибири».
Декабристы выработали такие нормы поведения в труднейших условиях, основой которых всегда была дружба, уважение и взаимопомощь. Такой нравственный климат в среде декабристов не мог быть никаким иным, потому что их поведение было, в свою очередь, оправданием тому делу, за которое они отбывали каторгу. Е.А. Розен вспоминал о том, что декабристы даже наложили запрет на игру в карты – занятие, так распространённое в армии и в тюрьмах. Они сделали это, чтобы не иметь малейшего повода к распрям и ссорам. Убеждение того, что им следует вести себя очень достойно, мужественно, как «гвардии между ссыльными», сохранялось и после того, как они все были рассеяны по Сибири на поселении. Нравственная чистота являлась им порукой верности идеям, которые и привели их в Сибирь.
ВЗГЛЯДЫ ДЕКАБРИСТОВ НА КАТОРГЕ.
В тёмных каторжных казематах обсуждались некоторые философские и общественно-политические вопросы в среде декабристов. И.Д. Якушкин вспоминал о том, что «Часто речь склонялась к нашему общему делу. Мы говорили о причинах неудачного нашего выступления, о его стратегии и тактике, об ошибках, и о роли народа в революции».
Историки, изучая записки и письма декабристов, пришли к выводу о том, что среди них были сторонники двух мнений. Одни из них считали, что причиной неудачи на Сенатской площади было то, что не привлекались к участию в восстании народные массы.
Другие же, напротив, доказывали, что привлечение народа лишь увеличило бы количество жертв, и делали вывод о недопустимости вообще революционных выступлений как таковых. Многие ставили под сомнение саму правомерность использование насильственных средств борьбы с властью. Тем не менее, все разногласия не приводили их к непримиримости и вражде. Их всех сближали идеи Просвещения, под влиянием которых и начиналась их деятельность в тайных обществах.
Декабристы считали несовместимыми истинную свободу с невежеством и безнравственностью. В каторжных казематах они поняли, что необходимо распространять среди народа знания и идеи высокой нравственности во всём. Поэтому вся просветительская деятельность декабристов в Сибирской ссылке была сориентирована на самые широкие слои населения. Особое внимание они уделяли неграмотным крестьянам, считая, что главной опорой народного правления, должно быть просвещение и образование. Они заявляли, что самодержавие – это невежество, и каждый шаг, просвещения в монархическом строе – это и есть шаг к свободе.